Читать книгу "Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра  - Николай Лузан"

Весь вечер Матвеев провел в Бюро и нисколько не жалел о сорвавшейся рыбалке. Он рассчитывал еще на один шаг стать ближе к явке с Ренатой. Лонгле поручил ей и еще двум сотрудницам восстановление сожженных дел на репатриантов, подлежащих отправке в СССР. Исполненный благодарности, что скандал не вышел за стены Бюро, он пригласил к себе в кабинет Матвеева с Борисовым, выставил на стол бутылку дорогого коньяка и деликатесы с черного рынка. Они приняли его предложение и не остались в долгу. Борисов сходил к машине и принес походный сухпаек. Лонгле разлил коньяк по рюмкам и не без пафоса произнес тост за взаимопонимание. Матвеев поддержал его и в ответном слове отметил крепнущее плодотворное сотрудничество между Миссией и Бюро.

С каждой выпитой рюмкой атмосфера за столом становилась все более непринужденной, а поведение Лонгле — все более раскованным. Крепкий градус и доброжелательное отношение советских офицеров развязали ему язык. В перерыве, когда Борисов вышел из кабинета, чтобы покурить, Лонгле подался к Матвееву и, понизив голос, обронил:

— Николай, будьте осторожны в общении с моими сотрудницами Лонге и Краузе.

— Это же почему, Эдуард? — насторожился Матвеев, и от хорошего настроения не осталось и следа.

— Они не только мои подчиненные, — с многозначительным видом произнес Лонгле.

— А чьи еще?

— Видите ли… — Лонгле мялся и не решался сказать.

— Вы, что, им не доверяете? Но почему? — допытывался Матвеев.

— Они… они связаны с одной очень серьезной службой.

— Какой?

— Вы, наверно, догадываетесь, о какой именно службе я говорю. Вам ее надо опасаться, — выдавил из себя Лонгле и, похоже, пожалел.

В его глазах плескался страх, а лицо уродовали гримасы. Матвеев поежился. Его подозрения, что Рената совершила предательство и пошла на сотрудничество с французской спецслужбой, подтверждались. Не подав виду, он повел свою игру, махнул рукой и беспечно заявил:

— А мне нечего бояться, Эдуард! Я всю войну прошел, и ни одной царапины.

Лонгле покачал головой и, прижав палец к губам, перешел на шепот:

— Вы ошибаетесь, Николай. Они на все способны.

— Кто — они?

— Майор Гофре и капитан Рой. Они… — Лонгле осекся и изменился в лице.

— И почему я должен их бояться? Ну говорите, говорите же, Эдуард! — торопил Матвеев.

— Нет! Нет! Я и так сказал больше чем надо! Николай, я вас умоляю, только никому ни слова. Они… они ни перед чем не остановятся. Я… я… — срывалось с дрожащих губ Лонгле.

— Успокойтесь, Эдуард! Успокойтесь! Этот разговор останется между нами.

— Я надеюсь на вас, Николай. Только никому ни слова. Я прошу вас, Николай, — умолял Лонгле.

— Хорошо! Хорошо! Слово советского офицера! — заверил Матвеев и разлил коньяк по рюмкам.

Они выпили. Лонгле обмяк и студнем расплылся по стулу. Попытки Матвеева расшевелить его и вывести на разговор о Гофре и Рое не дали результата. С возвращением Борисова разговор снова вернулся к рабочим вопросам и все больше тяготил Лонгле. Матвеев тоже чувствовал себя не в своей тарелке и с трудом дождался завершения работы по переоформлению дел на репатриантов. Расписавшись в их приеме, он и Борисов покинули Бюро и выехали в Миссию.

По дороге Матвеев терзался мыслью о предательстве агента Надежды и пытался предугадать, чего ждать от Гофре и Роя. Об их принадлежности к спецслужбам Франции до сегодняшнего дня ни ему, ни Управлению Смерш по ГСОВГ не было известно. Слабым утешением служило то, что в их лице он теперь знал своего противника. Предупрежден — значит вооружен. С этим Матвеев поднялся к себе в кабинет и, несмотря на поздний час, — в понедельник предстояло формировать эшелон с репатриантами для отправки в Советский Союз — занялся рассмотрением дел. И здесь его ждал неожиданный сюрприз. В одном из них он обнаружил короткую записку: «Я Ваш друг. Можете быть уверены. Р.».

Почерк не оставлял сомнений, записка принадлежала Ренате. Пометки на закладках, выполненные той же рукой, являлись тому подтверждением.

Матвеев перечитал записку. Теплая волна поднялась в груди, а через мгновение схлынула.

«Дурак! Чему радуешься?! — вспомнил он о предупреждении Лонгле. — А если Лонгле провокатор и действует по заданию Гофре или Роя? Но тогда зачем подставлять Ренату? Зачем?!.. Так кто ты, Рената Лонге?! Кто?..»

От этих вопросов голова у Матвеева шла кругом.

По лезвию бритвы

Выходные, наступившие в Миссии, мало чем отличались от будней. Перенос срока отправки эшелона в Советский Союз добавил работы всем сотрудникам. Матвеев провел выходные за изучением дел на репатриантов и формированием команд по вагонам. Понедельник не принес неожиданных сюрпризов. Утро началось с рутинного совещания, а день закончился на железнодорожной станции. После отправки эшелона с репатриантами на родину — СССР — в работе Миссии и Бюро наступило временное затишье. Изредка его нарушали телефонные звонки и курьеры, доставлявшие почту. Лонгле, испугавшись своих откровений, избегал личных встреч и старался как можно меньше напоминать о себе. Это лишний раз убеждало Матвеева в том, что угроза, исходившая от Ренаты, Гофре и Роя, не являлась пьяной болтовней главы Бюро.

К этой угрозе добавилась еще одна, и не менее серьезная. Оговорки и неосторожно оброненные фразы Лонгле и его заместителя Коха наводили опытного контрразведчика Матвеева на мысль, что среди его подчиненных действует агент французской спецслужбы и, возможно, не один. В состав Миссии входило 17 человек. Двенадцать являлись боевыми офицерами и солдатами Советской армии. Все они достойно проявили себя в боях, прошли серьезную проверку в Смерше и вряд ли могли быть завербованы французской спецслужбой. Другое дело обслуживающий персонал: завхоз, официантка, повар, садовник и дворник, в условиях тотальной безработицы в Тюбингене достойная зарплата в Миссии являлась пределом мечтаний для местного населения. Прием на работу зависел не только от Матвеева, но в значительной степени от местной власти и полиции. Они находились под полным контролем французской оккупационной администрации. В ней в этих вопросах первую скрипку играли сотрудники спецслужбы Гофре и Рой. Поэтому, как полагал Матвеев, они, более чем вероятно, использовали сложившуюся ситуацию, чтобы внедрить своего агента в Миссию.

В этих условиях, когда управление Смерш с его оперативными и техническими возможностями находилось далеко, Матвееву приходилось рассчитывать только на свой профессиональный опыт и интуицию. Занимаясь поиском французского агента, он внимательно наблюдал за поведением обслуживающего персонала и по отдельным признакам составлял его психологический портрет. Под эту модель попадали двое: официантка Гертруда Вольф и повар Вальтер Шток. Чтобы вывести их на чистую воду, Матвеев решил разыграть перед ними небольшой спектакль. В разговоре с Борисовым в их присутствии он намеревался поделиться своими подозрениями о принадлежности репатрианта Гарбуза к ГФП — тайной полевой полиции — и его участии в карательных акциях гитлеровцев против советских партизан и мирного населения на Западной Украине.